В августе Архангельск с частным визитом посетил известный журналист, гендиректор информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрий Киселев. Помимо столицы Поморья он побывал в Северодвинске на атомной подлодке «Дмитрий Донской», а также посетил Соловки. Кроме того, Дмитрий Константинович встретился с коллегами-журналистами.

Отчет о встрече можно прочесть в свежем номере газеты «Архангельск - город воинской славы».

О собеседнике:

Дмитрий Киселев родился 26 апреля 1954 года в Москве. В 1978 году окончил отделение скандинавистики филологического факультета ЛГУ. Работал на Гостелерадио СССР в норвежской и польской редакциях. В 1988–1991 годах корреспондент программы «Время», ведущий информационной программы «Телевизионная служба новостей» на первой программе Центрального телевидения. В 1991–96 годах ведущий ночного выпуска новостей Первого канала, актуального интервью «Час пик» и программы «Окно в Европу». В 1997–2003 годах вел ток-шоу «Национальный интерес» на РЕН ТВ, телеканалах РТР и ТВ-Центр, ведущий ночного выпуска информационной программы телекомпании ТВ-Центр «События», актуального интервью «В центре событий». В 2003-12 годах ведущий программы «Вести+» телекомпании «Россия», актуального интервью «Подробно с Дмитрием Киселевым», соведущий вечернего выпуска «Вестей». С июля 2008 года – заместитель генерального директора холдинга ВГТРК. Автор документального сериала «СССР: крушение», а также нескольких документальных фильмов: «Сахаров», «100 дней Горбачева», «100 дней Ельцина», «1/6 часть суши». С 9 декабря 2013-го – генеральный директор Международного информационного агентства «Россия сегодня». Женат, воспитывает троих детей. Владеет четырьмя иностранными языками: английским, французским, норвежским и шведским.

О Русском Севере и морской косточке

– Я много знаю о Русском Севере, ценю его историю и культурное своеобразие. В университете я серьезно занимался норвежским языком и 10 лет вел на радио программу на этом языке с вещанием на Мурманск, Архангельск, Дальний Восток. Считаю, что именно в Архангельске началось новое русское государство. Здесь Петр I встретился с Западом, отсюда начал активный поход для завоевания Балтийского побережья и открыл окно в Европу. Сегодня развивается судостроение, строятся уникальные подвод-ные лодки. Мне кажется, что сейчас Архангельск на восходящем тренде, по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление от встреч с людьми, с которыми удалось пообщаться. Я в Архангельске много интересного просто услышал и увидел. Как журналисту, мне важно было побывать на подводной лодке. Я вообще стараюсь расширять круг своего общения за счет людей дела и труда из самых разных регионов России. Меня лично очень тронул старпом атомной подлодки «Дмитрий Донской». Парню 38 лет, у него нет семьи, он полностью отдан своей службе и знает лодку до самого болта. Он со слезой говорил о том, что в Крыму все правильно случилось. Человек деликатный, корректный, воспитанный. Такая в нем морская косточка чувствуется. Незабываемый человек! Поэтому обязательно постараюсь показать Архангельскую область так, как она этого заслуживает. Потому что это мотор всей страны, нравственный и общечеловеческий, ресурс очень большой и глубокий, важнейший.

Об информационной политике

– Всегда есть вопрос дозы – как и сколько нам показывать Путина. Но если мы не показываем президента, то тогда жизнь и работа главы государства не прозрачна. И получим претензии: мы не знаем «Who is mister Путин», хотя вот он есть уже 15 лет, а вы не показываете, где он там в Кремле. Если показываем чрезмерно, то тогда скажут: ну что вы все время его показываете. И сам Владимир Владимирович как-то рассказывал: «У меня есть такие либеральные друзья, которые говорят – ну что мы все время твою рожу видим по телевизору». У него хватает самоиронии так говорить. Мне кажется, что на экране должны быть содержательные вещи, то есть не просто «светить» первых лиц, а показывать то, что делает власть в стране, в регионе, в городе. Есть события, которые мы не может не освещать. Сейчас это, разумеется, Украина, ситуация на Ближнем Востоке, в Европе, США, Азии, инициативы Кремля и Государственной Думы. Если мы это не показываем, значит, не знаем, «Who is mister Путин», и на чем сегодня зиждется мировая политика. «Вести» стараются держать пропорции. Если сюжетов о власти чрезмерно – это тоже искажение. И это уже не журналистика, а если хотите, обычный пиар. Я против каких-либо обобщений и категоричности. В России 85 регионов, и мы показываем все. «Вести» занимаются региональной аналитикой, чего не делают другие наши коллеги. Но новости освещаются не в должной мере. С другой стороны, на местах не хватает журналистов, которые могут делать репортажи должного качества. Мы с удовольствием покажем и Татарстан, и Якутию, и Архангельск. Поверьте, если есть хороший сюжет, он всегда пойдет в эфир. К сожалению, региональная журналистика пока еще, как мне кажется, путается с пиаром, а это разные форматы. Некоторые губернаторы часто подминают под себя журналистику. Им нужно, чтобы была видна их работа, а это искаженная журналистика. Всегда стоит вопрос, сколько показывать власть? В каких пропорциях? Это нужно понимать и тонко чувствовать. Так что частота появления региона на федеральных каналах зависит и от качества вашей журналистики.

О печатных и электронных СМИ

– Мы помним: театру предвещали смерть при появлении кино, а кинематографу – когда появилось телевидение. Я отвожу огромную роль газетам, особенно на уровне региона, города. Да, с одной стороны, Интернет – это удобно. Все эти игрушки – блоги, чаты, комментарии – это несложно. Но здесь, на мой взгляд, происходит дробление сознания. Информации море, читаются одни заголовки. Люди не успевают и уже не желают читать большие серьезные тексты, а журналисты уже не хотят и не могут писать их. Поэтому Интернет становится пространством для слабых. Так называемые троллинги, вбросы, воинствующие киберкоманды и другие манипуляции здесь – святое дело! Любой ваш шаг контролируется и направляется. Думаю, что основательные провинциальные люди на это не согласны. И вот на этом фоне региональная пресса оказывается более информативной, направленной на читателя, на его интересы. Это так же безопасно и прилично, как защищенный секс. Понятно, что печатные издания испытывают большой нажим, перед ними стоят вызовы. Просто нужно найти свой формат, своего читателя. Например, я смотрю как профессионал, а не как зритель телеканал «Дождь». Прошу иногда подготовить сотрудников наиболее яркие и показательные фрагменты. Интересно, как работают коллеги, как устроена студия, свет. Эмоционально не трогает, интеллектуально не поглощает. Делается «Дождь» достаточно кустарно, на коленке так сказать. Я за то, чтобы он существовал, но без государственной поддержки. Сейчас же канал, к удивлению многих, получает ее в виде символической арендной платы за офис в центре Москвы и льготного распространения в системе «Триколор». Ни один подобный западный канал так существовать не может.

О толерантности, двойных стандартах и санкциях

– Еще в советские времена считали, сколько раз мы можем уничтожить друг друга: они нас восемь раз, мы их – шесть. Сегодня наши возможности не сократились. Это факт. Просто форма подачи информации о России и Западе должна их зацепить. Потому что про них говорить не провокационно – просто бессмысленно. Это не воспринимается. Так же как про пресловутые «сердца геев». Это ведь вопрос либо неряшливости восприятия, либо злоумышленная интерпретация. Когда я говорил о законе по запрету пропаганды гомосексуализма, то сказал, что мало штрафовать за пропаганду среди несовершеннолетних. Я сказал, что сердца геев надо закапывать в землю и сжигать как не пригодные для продолжения чьей-либо человеческой жизни, если речь идет о донорской пересадке органов. Вот собственно точная цитата. Сердца геев закапываются и сжигаются тысячами, десятками тысяч ежедневно в Соединенных Штатах Америки. В США с 1977 года донорство органов геев запрещено, информация есть на официальном сайте министерства здравоохранения. Подобная ситуация и в Японии. Там разные сроки. В России не так, в России донорство не запрещено. И тогда говорил в программе с Николаем Сванидзе, что либо мир примет российскую позицию, либо мы примем какую-то международную, которую нужно согласовать, чтобы все было научно обосновано. Может быть, это дискриминация геев в США, и она не оправдана. В итоге после интерпретации моих слов вокруг меня накопилось столько информационного мусора, что я вынужден был завести блог. Сейчас потихонечку пописываю в нем. Санкции, мне кажется, это самое лучше, что могло с Россией произойти. Мы получили такие возможности! Тяжело ли лично мне? Отнюдь. Мне запретили въезд в Канаду, Молдавию, на Украину. Ради Бога! Мы с семьей стали больше путешествовать по нашей стране и странам, в которых не бывали раньше. У меня целая личная программа детских путешествий по России. Ну и мы видим, что нашу свободу, к примеру, передвижения по миру, ограничивает «свободный» Запад. Помните, в СССР были выездные визы? На Западе нас за это ругали. И что сейчас? А ведь свобода – это ценность, которой нельзя жертвовать. Поэтому я без паники отношусь к тому, что происходит.

Об отношении к Западу, патриотизме и свободе слова

– У меня был период романтичного отношения к Европе. Был вообще период такого отношения ко всему. Почему? Может, профессия такая, я прошел период эволюции в своих взглядах. Сейчас мы поменялись с Европой местами в том смысле, что количество свободы в России больше, чем на Западе, в том числе свободы слова. В России ни у кого нет монополии на культуру. У нас нет самиздата, у нас нет ни одной неизданной книги, непоставленного спектакля, неснятого фильма. У нас можно сказать – я люблю геев, я не люблю геев, я люблю Путина, я не люблю Путина. Но если у них на Западе вы скажете, что любите Путина и не любите геев, то будут проблемы. Это уже отдает паранормальной формой политкорректности и демонизацией Путина. У нас люди, работающие на радиостанциях, могут сказать в эфире, что от слова патриотизм их тошнит червяками вишневых косточек. Писатель мой друг либеральный Виктор Ерофеев считает, что Ленинград надо было сдать немцам. Я не могу себе представить ни одного английского писателя, который бы сказал на британском телевидении, что Лондон нужно было сдать. Это невозможно! Я не могу представить ни одного американского журналиста, который скажет, допустим, пусть Техас отойдет Мексике. Это невозможно! А у нас это в норме, интервью продолжают идти, эти люди продолжают работать. Они продолжают дискуссии, считая себя героями, испытывают чувство превосходства, полагая, что они продвинутые, а все остальные недоумки, потому что у них – интеллектуальное мышление, а все остальные имеют пещерное сознание. У нас как раз сложилась ситуация со свободой слова и с остальными свободами по Достоевскому – бездна вверху, бездна внизу. А в Европе наоборот. Они пошли по-другому, более зашторенно. Но я отдам все достижения демократии за одну свободу слова.

О задачах журналистики, системе ценностей и будущем России

– Задача нашей журналистики воспроизводить ценности, тем более что их не так много – консенсусных ценностей. Задача, прежде всего, осмыслить их на основе наших традиций. Например, на Западе есть такая ценность как частная собственность, а у нас она не является таковой в силу преступной приватизации общенародного достояния. То есть частная собственность не является сегодня ценностью, консолидирующей общество. Скажем, старики тоже не являются ценностью, иначе жили бы они более достойно. У нас в стране миллионы абортов, значит, и дети не являются ценностью – выбрасывают их в мусорный бак. У нас огромное количество, даже неприличное количество беспризорных – дети и жизнь не является ценностью. У нас в какой-то момент, с 1990-х годов, возникла ситуация ценностного вакуума. Ценностный вакуум – специальный термин, предложенный французским социологом Эмилем Дюркгеймом, который занимался проблемами суицидов. Ценностный вакуум – аномия, когда нет точек опоры. Если у нас нет ценностей, если у нас аномия – общество покончит с собой. Россия – молодое, недостроенное государство с несовершенной политической системой. Но это же вопрос не к Путину, не к губернатору. Один человек не может сделать все. Это вопрос в том числе и к журналистике, задача которой – воспроизводить ценности. Сейчас система ценностей начинает формироваться, позитивная динамика все-таки есть. Мы не можем опираться только на дух без подводных лодок, или на подводные лодки без духа и общепринятой системы ценностей, которые защищают люди, несущие службу на этих лодках. Подводные лодки есть, мы умеем их делать – это замечательно. И теперь под защитой подводных лодок нам нужно сформировать ценностный потенциал страны. Российская отечественная журналистика должна как самый передовой отряд произвести эти ценности. К сожалению, литература сегодня либо коммерческая, либо элитарная, либо желтая. Тоже самое с кино. Поэты пишут тексты для попсы. А журналистика является рефлексией общества – самопознанием общества, осмыслением и именно мы должны говорить, что такое хорошо и что такое плохо. Мы должны провоцировать учёных, экономистов, правительство и самих себя, то есть отраслевую, специализированную журналистику для того, чтобы более четко нарисовать модель собственного будущего. Эта модель может быть только российской, может быть только национальной. Она не может быть американской, швейцарской, японской и т. д. Каждая из названных стран создала свою национальную модель, каждая страна шла своим путем. Зачем изобретать велосипед, если все уже открыто, каждая демократия является национальной и проявляется в национальной форме, и даже экономическая система, рыночный уклад. Мы должны создать свой уклад и опираться нужно на собственные мозги, собственный дух и собственное единство. В этом плане, я считаю, Россия находится на восходящем тренде, потому что осознание постановки задач – это уже есть. А почему не происходит это так быстро – это совершенно понятно и объяснимо, потому что после распада Союза целое поколение и даже не одно были травмированы. Есть такой термин – посттравматический синдром, так вот мы до сих пор травмированы, к шоковой терапии мы оказались не готовы, рыночные отношения оказались хуже плановой экономики, люди много потеряли, никто не знал своего маневра. Сейчас в большей степени знают и хорошо. Мне кажется, что мы идем в нормальном ритме, у нас процесс развития общества в общем здоровый. И я убедился в этом, побывав здесь, в Архангельске.