Говоря об уровне жизни населения, политики очень любят оперировать такими расплывчатыми понятиями, как «потребительская корзина», «прожиточный минимум» или «порог бедности». Ни одно из них не отражает истинного положения дел в стране, где амплитуда стоимости оптимального набора благ пропорциональна географическому размаху, зато все эти термины активно используются при манипулировании общественным мнением.

На бедных и не бедных рассчитайсь!

«Средний размер пенсии в нашем регионе превысил два прожиточных минимума!» ­ гордо рапортует губернатор N­-ской области, умалчивая о том, что в абсолютном исчислении этот «грандиозный успех» равен нищенским полутора тысячам рублей. «Количество людей, живущих за чертой бедности, за последние три года уменьшилось на 30 процентов», – излучают оптимизм официальные сводки, не уточняя при этом, что относительная черта бедности, определяемая, по международным нормам, как 60 процентов от средней заработной платы, расположилась сегодня в России на уровне 4,8 тысячи рублей, или 180 долларов. Для сравнения: в Германии, по той же методике, бедным может считаться человек, чей среднемесячный доход не превышает 1150 долларов, а в США – 1680 долларов, хотя сами американцы при расчетах используют другой индикатор – прожиточный минимум.

Заметим, что официальная российская статистика также не использует международные методики, предпочитая свои, оригинальные. Поэтому «нормативная» черта бедности проведена у нас на уровне 2500 руб., или 92,5 доллара. Всех, кто умудряется жить на 3000 рублей в месяц, правительство РФ считает если не обеспеченными, то уже отнюдь не бедными. С точки зрения чиновничьей логики такой подход вполне понятен: чем ниже порог бедности, тем меньше бедных и проще создавать иллюзию всеобщего счастья и благополучия. Однако социальная пропасть, разделяющая наш и западный мир, становится при этом еще заметнее, и очевидно, что членство России в «большой восьмерке» обусловлено исключительно политическими мотивами, но никак не экономическими показателями.

Таким образом, истинное положение дел открывается лишь в ходе сравнительного анализа наших индикаторов уровня жизни с аналогичными показателями ведущих индустриальных держав. Иногда России как активному участнику мировых экономических процессов приходится раскрывать свои карты перед иностранными партнерами. И тогда мы оказываемся в крайне неловкой ситуации: как если бы вдруг публично выяснилось, что часы нашего президента – никакой не Patek Philippe, а китайская подделка, купленная на Черкизовском рынке.

Примерно то же случилось на прошлой неделе, когда в Москве состоялся международный «круглый стол», посвященный Дню ООН и завершению Недели борьбы с бедностью. Деликатные гости форума всячески акцентировали внимание на экономических успехах России, отмечая, что ситуация с бедностью у нас лучше, чем, скажем, в Грузии, Молдавии или Таджикистане. Однако при этом нельзя было скрыть, что государство, обладающее самым большим в мире запасом ценных природных ресурсов, по уровню жизни опережает лишь самые отсталые африканские страны да своих непутевых соседей по бывшему Советскому Союзу, исключая рванувшую далеко вперед Прибалтику. По количеству бедных Россия входит отнюдь не в «большую восьмерку», а в восьмой десяток стран, которые раньше было принято относить к категории развивающихся.

Чтобы понять истинную картину, сравним официальные критерии и оценки уровня жизни в России с результатами независимых исследований.

Корзина, картина, картонка…

Официальный подход к определению бедности в Российской Федерации базируется на концепции абсолютной бедности: к бедным относят домохозяек и одиноко проживающих граждан с доходами ниже стоимости прожиточного минимума. Согласно закону прожиточный минимум – это стоимостная оценка потребительской корзины, а также обязательные сборы и платежи.

Президент России Владимир Путин в марте 2006 года подписал федеральный закон о «Потребительской корзине в целом по РФ», в состав которой теперь входят: мясо и мясопродукты – 37,2 кг в год; рыба и рыбопродукты – 16 кг; свежие фрукты – 23 кг, молоко и молокопродукты – 238,2 кг., непродовольственные товары, «транспортные услуги» (150 поездок в год) и даже «услуги культуры». Стоимость новой «корзины» составила 2 тыс. 653 руб. в месяц. Добавим к ней обязательные сборы и платежи – и получаем тот самый прожиточный минимум, который в географическом пространстве становится величиной переменной, поскольку услуги, скажем, ЖКХ, в различных регионах оцениваются по-разному. Например, в 1­м квартале 2006 года этот минимум составил в Москве 5084 руб., в Татарстане – 2780 руб., в Коми – 3750.

Отталкиваясь от этих цифр, официальная статистика определяет уровень жизни российских граждан. Согласно данным Госкомстата доля бедных в населении России составляла в 1992 году 33,3%, в 1993 году – 31,5%, в 1994 году – 22,4%, в 1995 году – 24,7%, в 1996 году – 22,1%, в 1997 году – 20,8%, в 1998 году – 23,4%, в 1999 году – 29,9%, в 2000 году – 30%. В 2002 году удельный вес бедных в населении России снизился до 25% (35,8 млн человек), в 2004­м – до 21 %.

И хотя проблема бедности остается проблемой десятков миллионов граждан страны, официальные источники предпочитают не акцентировать внимание на этом факте, с удовольствием отмечая лишь «положительную динамику».

Поколение бедняков

Независимые же аналитики, напротив, не придают большого значения тенденции к уменьшению «удельного веса» бедных. Их тревожит, в первую очередь, абсолютное количество бедняков, которое может обернуться необратимыми социальными процессами.

Каждый пятый житель России в 2004 году имел месячный доход менее одной тысячи рублей. «Это трагедия», – констатировал тогда Всемирный банк, представивший свой доклад о бедности в России. Аналитики банка были поражены тем, что большинство бедных в России – это работающие семьи, взрослые граждане со средним и профессионально­техническим образованием, а также семьи с детьми. Люди готовы работать за любые деньги где угодно, лишь бы свести концы с концами. Если такая ситуация сохранится, то уже очень скоро эти люди и их дети смирятся со своим положением и тогда будет запущена социальная система воспроизводства «настоящих» бедных. В результате в стране сложится целый класс «пауперов» – людей, не имеющих ни желаний, ни возможностей заниматься чем­нибудь полезным.

Кроме того, в России огромное количество людей просто балансируют на грани бедности. По расчетам Всемирного банка, при падении доходов граждан в национальном масштабе на 10% количество бедных увеличивается сразу на 50%. Российская бедность чрезвычайно чувствительна к любым шокам – бедные быстрее богатеют в случае процветания и беднеют в кризисной ситуации

Дети из менее обеспеченных семей имеют гораздо меньше шансов продолжить профессиональное образование «за пределами» обязательного. В вузы поступает лишь 15% детей из бедных семей и почти 80% – из более обеспеченных.

Таким образом, вместо «поколения NEXT», не отягощенного традициями советского прошлого, мы рискуем получить поколение бедняков, чьи жизненные ориентиры будут немногим отличаться от «философии Шарикова» и при этом уже не сдерживаться никакими идеологическими рамками.

Группы риска

В наиболее сложном материальном положении оказались неполные и многодетные семьи (их количество, между прочим, составляет до 80% от числа полноценных семей), а также одинокие пенсионеры. Высоким риском попадания в бедные характеризуются семьи, имеющие в своем составе инвалидов, безработных, семьи беженцев и вынужденных переселенцев.

Вместе с появлением в России «новых русских», появились и «новые бедные». Это полные семьи с 1 – 2 детьми, среди которых более половины имеют доходы ниже прожиточного минимума. 60% этих «новых бедных» имеют в своем составе неработающих взрослых и пенсионеров с низкими пенсиями, а 40% – родителей, работающих в бюджетной сфере, сельском хозяйстве, легкой промышленности, общественном питании, – словом, отраслях с низкими заработками.

Особенность нынешней России – это территориальные контрасты в уровне жизни. Хотя и при советской власти в провинции жилось тяжелее, чем в столице, но в последние пятнадцать лет этот контраст стал особенно разительным. Специалисты оценили его через соотношение душевых доходов и прожиточного минимума. Оказалось, что покупательная способность в беднейших субъектах России в 8 – 12 раз ниже, чем у лидера – Москвы.

В 90­е годы регионы России разделились на два типа. Одни стали «донорами», другие – дотационными или, как их еще называют, депрессивными. Так, например, в 1999 году в 20 регионах страны доля бедного населения была заметно ниже среднероссийского уровня. Меньше всего бедняков было в Тюменской области (17,8%), затем шли Мурманская область (19,8%), Республика Коми (22,1%), Москва (23,2%) и Самарская область (23,4%). Последним из 20 наиболее благополучных регионов был Хабаровский край (28,2% бедных в населении).

В последнюю десятку самых неблагополучных регионов входили: Республика Карачаево­-Черкессия (64,6% бедных среди населения), Ивановская область (64,9%), Тверская область (67,4%), Республика Мордовия (68,1%), Республика Чувашия (68,2%), Пензенская область (68,7%), Республика Марий Эл (69,0%), Республика Тыва (78,6), Читинская область (88,8%), Республика Ингушетия (95,1% бедноты).

7 лет спустя список изменился незначительно. Меньше всего «официальных» бедняков по-прежнему зарегистрировано в нефтяных регионах – Ямало-ненецком (7,7%), Ханты-мансийском (9,6%) автономном округах и Тюменской области (13,4%), а также в столицах – Москве (17,1%) и Санкт­Петербурге (14,7%). Причем Питер, как мы видим, «заткнул Москву за пояс». Несколько неожиданным стал рывок Свердловской области, которая также опередила столицу, снизив количество бедняков до 16,6 процента. А в аутсайдерах, как и прежде, плетутся Ингушетия, Ивановская область, Алтай…

То есть уровень жизни в регионах по-прежнему пропорционален наличию объективных ресурсов – сырьевых, людских, производственных, – делающих эти регионы инвестиционно привлекательными. Государственные же усилия по «вытаскиванию» территорий, не обладающих такими ресурсами, либо не предпринимаются вовсе, либо неэффективны.

Богатые – богатеют, бедные – беднеют

На фоне лукавых официальных цифр, свидетельствующих о якобы неуклонном сокращении числа бедных, в России постоянно усиливается социальное расслоение – поляризация населения по уровню и качеству жизни. Эта пропасть с каждым годом становится все шире.

Согласно данным Росстата в I полугодии 2006 года вновь выросло социальное расслоение жителей страны по уровню номинальных денежных доходов. Это произошло после того, как в прошлом году наметилась благоприятная тенденция к снижению социально­экономической дифференциации населения.

По статистике, в I полугодии 2006 года 10% наиболее обеспеченных россиян получили 29,9% всех денежных доходов, тогда как год назад полученные ими доходы составили 29,6%. Вместе с тем 10% самых малообеспеченных граждан России за тот же период получили лишь 2% суммарных доходов. Таким образом, богатые граждане стали еще богаче, а бедные остались по-прежнему бедны.

Ситуация в России в этом плане существенно отличается от положения в развитых странах ЕС, США и Японии, где преобладает средний класс и разница в доходах между наиболее богатыми и наиболее бедными группами населения составляет 7 – 8 раз, а в скандинавских странах и того меньше.

Последние опросы показывают, что, несмотря на общий подъем экономики в стране в последние годы, значительная доля россиян и сейчас не надеется на улучшение условий жизни в ближайшем и даже в отдаленном будущем. По данным Центра демографии и экологии ИПН РАН, борьба за существование с огромным трудом дается россиянам: свыше 70% из наших соотечественников находятся в состоянии «затяжного психоэмоционального и социального стресса».