Елфимов Василий Григорьевич

Михаил Георгиевич Пашев родился 5 сентября 1918 года в Плесецком районе. После школы пошел учиться на радиста в Архангельское морское пароходство. По окончании был направлен на службу на Северный флот, на ледокольный пароход «Семен Дежнев», который с началом Великой Отечественной войны был переоборудован в сторожевой корабль и стал именоваться СКР-19.

  – День 27 августа 1942 года врезался в мою память на всю оставшуюся жизнь, – вспоминает Михаил Георгиевич. – Мне было тогда 23 года, мальчишка совсем. Мы получили отрывистые сообщения от радиста парохода «Александр Сибиряков», что они подверглись нападению немецкого крейсера. На острове Диксон начали готовиться к обороне. Около часа ночи 27 августа дежурный Нового Диксона, следящий за морем с наблюдательного поста, разглядел в туманной дымке большой и явно военный корабль. Это был немецкий линкор «Адмирал Шеер». Дежурный тотчас позвонил в штаб морских операций, немедленно была объявлена тревога. Проводной связи острова с портом тогда еще не было, о подходе вражеского корабля в порт сообщили по радио. На наш СКР-19 прибежал из порта посыльный с приказом отойти от причала и уйти в глубь бухты Диксон.

 Как рассказывает ветеран, в это время у Диксона стояли три судна: их «Дежнев», «Революционер», груженный пиломатериалами, и «Кара», на борту которой находилось около 200 тонн аммонала – взрывчатки. На «Дежневе» было четыре орудия калибра 76 миллиметров, четыре – 45 миллиметров и крупнокалиберные пулеметы.

 – Я находился в башенке наверху, поэтому хорошо различал очертания стройного и необыкновенно большого корабля, – отметил Михаил Пашев. – Наш артиллерист лейтенант Степин ждал приказа открыть огонь, но дистанция была слишком большой, наши орудия не смогли бы причинить вреда тяжелому крейсеру. Корабль обошел часть острова Старый Диксон и остановился в проливе Вега.

 – «Сигнальщики! Запросите опознавательные!» – слышим мы команду. Захлопали створки прожектора, замелькали сигнальные огни. Но мы понимали, что запрос опознавательных знаков было делом чисто формальным. Что перед нами враг, никто не сомневается. Прозвучала команда: «Открыть огонь! Оповестить базу о прорыве рейдера в гавань».

 Артиллерия била по врагу буквально без перерыва. Конечно, снаряды наших орудий не могли причинить большого вреда корпусу крейсера, прикрытому броней, но попадания в палубные надстройки ему были явно неприятны. Сигнальщики доложили: наши снаряды попали в район фок-мачты «Шеера», на юте пожар, – говорит ветеран.

 И тут все, кто был на «Дежневе», ощутили тяжелые удары, которые буквально сотрясали корпус корабля. Было ясно, что враг хорошо пристрелялся и ведет ураганный прицельный огонь. «Дежнев» пошел с большим креном, это значило, что у него пробит борт и вода начала поступать в трюм. Морякам, особенно юнгам, стало по-настоящему страшно. Очередной снаряд небольшого калибра попал в штурманскую рубку.

 Чтобы уйти от вражеского обстрела, «сторожевик», умело маневрируя, выставив дымовую завесу, двинулся поперек курса крейсера в бухту Самолетную. Но далеко «Дежнев» уйти не смог – немцы сумели сделать несколько прямых попаданий в корабль 150-миллиметровыми снарядами. Тем не менее судно продолжало двигаться в глубь бухты и вскоре зашло за мыс острова, выйдя таким образом из-под обстрела. Положение корабля было угрожающим: сквозные пробоины имелись у самой ватерлинии. Команда подняла на мачте «СКР-19» сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь».

 Тогда командир корабля Гидулянов решил посадить судно на грунт и тем самым спас его от затопления. Поставленная дымовая завеса хотя и не закрыла порт совсем, но значительно усложнила условия обстрела. Только чудом ни один снаряд не попал в «Кару», стоявшую в порту с грузом аммонала. Если бы сдетонировала взрывчатка, от порта и от Диксона, скорее всего, ничего бы не осталось. Шутка ли – более двухсот тонн аммонала! И тут морякам помогла береговая батарея под командованием лейтенанта Николая Корнякова.

 Только после войны из признаний командира «Адмирала Шеера» Мендсен-Болькена станет известно, что меткий огонь береговой батареи, о существовании которой они не знали, более всего испугал фашистов. Именно поэтому командир крейсера отказался от прорыва в гавань и от высадки находившегося в полной готовности десанта из 180 автоматчиков. Они ведь планировали захватить важные материалы о ледовой обстановке, секретные коды, пленных, также поджечь угольные склады, уничтожить радиостанцию и прервать радиосвязь.

 – Дорогой ценой досталась нам эта победа! – говорит Михаил Георгиевич. –  Более двадцати человек экипажа были ранены, смертью храбрых пали семь моряков-североморцев. На другой день после боя с крейсером «Адмирал Шеер», мы проводили в последний путь своих товарищей, сраженных на «Дежневе» осколками вражеских снарядов. В каменистой мерзлой земле Диксона взрывом сделали братскую могилу...

 Залечив раны, «Дежнев» вскоре вступил в строй и продолжал нести боевую вахту до лета 1945 года. В конце 1946 года Михаил Пашев вернулся в Архангельск. В течение двадцати лет он работал в спецсвязи.

 Михаил Георгиевич Пашев награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «300 лет Российскому флоту», «За оборону Заполярья», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», памятным знаком «Ветеран Краснознаменного флота», «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Участник плавания в конвоях», «100 лет адмиралу флота Советского Союза Н. Г. Кузнецову», юбилейными медалями, знаком «Почетный гражданин острова Диксон». Михаил Пашаев всей душой любит море, корабли, наш северный край.

Архангельская школа юнг определила судьбу участника Северных конвоев Юрия Будиева. У Юрия Александровича героическая судьба: юнга Северного государственного морского пароходства, участник Северных конвоев в 1943-1944 годах, участник Великой Отечественной войны.

 Юрий Александрович Будиев родился в 1928 году в Архангельске. Мать работала кассиром в Северном государственном морском пароходстве, она и повлияла на выбор профессии сына. Отец был бухгалтером, еще до войны, в 1938 году, его репрессировали и расстреляли.

 Юрий учился в школе № 4, но война заставила бросить учебу. Старшую сестру забрали из мединститута и увезли на Кольский полуостров рыть окопы, средняя трудилась диспетчером в порту. Голод вынудил 13-летнего мальчишку стать опорой семьи.

 – Надо было зарабатывать на хлеб. Мать не могла всех прокормить. Она служила кассиром в Северном морском пароходстве и устроила меня туда учеником моториста. А в 42-м году меня зачислили в Архангельскую школу юнг. Самое главное, что мне давали не иждивенческую карточку на продукты, а рабочую, – вспоминает Юрий Александрович.

 В классе учились в основном ленинградцы, среди них только восемь архангельских ребят.

 – Школа юнг образовалась из тех парней, которые были эвакуированы из блокадного Ленинграда. Их привезли в Архангельск и распределили на корабли – все приюты были заняты, а ребят нужно было кормить-поить. В первый набор юнгашей взяли и несколько ребят из Архангельска. Я попал туда, потому что уже работал учеником моториста, а еще мне помогли комсомольцы, – рассказывает ветеран.

 Вместе с друзьями-юнгашами он обслуживал суда на Архангельском рейде. Подростки помогали разгружать корабли, возить грузы и пассажиров на катерах по Северной Двине.

 – Я чистил, драил, швартовал. Был на катере кем-то вроде уборщика и первого подручного, – так описывает свои тогдашние обязанности Юрий Александрович.

 Он хорошо помнит бомбежки Архангельска, когда бежали вместе с матерью по тревожному сигналу к ней на работу, в кассу пароходства, забирали там портфель с валютой и документами, прятали его в подвале. А потом Юрий помогал тушить зажигательные бомбы...  Еще архангельскому мальчишке запомнились иностранные моряки с арктических конвоев, которые угощали шоколадом.

– И до 1941 года жизнь в Архангельске была нелегкой, а с началом войны вообще стало плохо с питанием. Поэтому с таким энтузиазмом мы встречали первый конвой! Люди понимали, что значит помощь союзников для страны и для них лично. С «Дервишем» появились продукты в магазинах, – отмечает ветеран. - Горожане понимали, что моряки пришли к нам на помощь сквозь штормы и бомбежки, рискуя своей жизнью.

 За годы войны Соловецкая школа юнг воспитала более четырех тысяч подростков, которые воевали на всех флотах. В мае 1943 года судно, на котором был юнгой Юрий Будиев, ходило на Новую Землю, а в июне был организован караван из двух судов – «Селенга» и «Спартак».

 – Ходили под охраной, в охране было четыре корабля. Военные суда очищали путь от подводных мин на Новую Землю. Когда пошли рейсом из Архангельска на Новую Землю, попали под мины, погиб наш морской буксир «Шквал». Далее из Дудинки шли караваном в четыре судна в порт Диксон, но он был блокирован немецкими подводными лодками. Нас, восьмерых юнг, забрали с судна и доставили в Архангельск, – вспоминает Юрий Александрович.

 Свою дальнейшую судьбу он тоже связал с морем. Получил профессию машиниста 1-го класса, ходил в море на судах Северного государственного морского пароходства. Заочно получил высшее морское образование, служил на судне старшим механиком. Отдав полвека Северному флоту, Юрий Александрович был принят на должность начальника морского вокзала, где продолжал трудиться долгое время.

 Юрий Будиев имеет много почетных наград – орден Великой Отечественной войны II степени, медаль Ушакова, медали «За победу над Германией», «За оборону Советского Заполярья», медаль-орден «За заслуги перед Отечеством II степени», медаль «За активную работу с молодежью», знак «Участник плавания в конвоях», «Почетный работник морского флота».

Архангелогородка Анна Зкова во время войны работала на судах, ходивших в Северных конвоях.

 Анна Александровна Зыкова родилась в мае 1923 года в деревне Кожинской Тотемского района Вологодской области. В семье было шестеро детей, Анна – самая старшая.

 Жилось трудно, бывало и голодали. Мать работала дояркой за трудодни, отец  – лесником, дома появлялся редко, работа требовала почти постоянного нахождения в лесу. Матери приходилось одной управляться с домашним хозяйством, помогал дедушка.

 – Жили мы бедно, ни обуть, ни надеть нечего, одна пара валенок на всех шестерых детей. Поэтому бегали к дедушке по очереди за хлебом, – вспоминает Анна Александровна.

 В восемь лет она пошла в школу, окончила семилетку. А осенью 1939 года вместе с дядей, братом мамы, приехала в Архангельск, устроилась работать няней. В военном 1942 году была принята на работу в Северное морское пароходство, где проработала в итоге 13 лет, до октября 1955 года.

 Начало трудовой деятельности Анны Зыковой во флоте пришлось на суровые годы войны. Сначала зачислили на должность дневального на пароход «Лена». До открытия навигации была вахтенным матросом. Когда навигацию открыли, пароход пошел в Мурманск. По прибытии в мурманский порт «Лена» должна была пойти за грузом. Но в тот рейс Анну Зыкову не взяли, что и спасло ей жизнь, – пароход был торпедирован и затонул.

 Затем были пароходы «Свияга» и «Онега», работала на камбузе, буфетчицей. Изначально это были торговые суда, но, когда началась война, торговый флот перестроился на военный лад. Пароходы были оснащены боевой техникой: пулеметами, пушками, команда состояла из военных.

 Основная задача судов заключалась в доставке морем грузов – техники, снарядов, продовольствия по военным точкам: Озерки, Калихомарье, Йоканьга и другие. Караваны судов шли, словно по коридору, который создавали с помощью дымовой завесы по обе стороны сторожевые корабли.

 – Выйдешь на палубу – перед тобой неизвестность. Откуда ждать опасность? Спать ложились и думали: а будет ли утро, – говорит Анна Александровна.

 Если в открытом море начинался бой, то женщины (буфетчицы, камбузницы, уборщицы) помогали морякам: подносили снаряды, набивали пулеметные ленты, помогали раненым, да к тому же еще успевали накормить измученных боем моряков.

 Анна Александровна хорошо помнит тот день, когда утром в районе острова Медвежий, несмотря на бдительность кораблей охранения и наблюдателей транспортных судов, немецкая подлодка торпедировала одно судно каравана. Оно быстро погрузилось в водную пучину, и почти никто не смог спастись. До сих пор крики о помощи бередят душу. Было очень страшно.

 Все военные годы Анна Зыкова работала в Мурманске. Немцы бомбили город и порт, деревянные жилые дома горели, город был сильно разрушен. После войны она вернулась в Архангельск и продолжила работу во флоте, в пароходстве, а затем – продавцом, зав. складом.

 В 1978 году вышла на заслуженный отдых. За добросовестное отношение к труду и выполнению служебных обязанностей Анна Александровна неоднократно награждалась денежными премиями, почетными грамотами, ценными подарками. В 1966 году ей присвоено звание «Ударник коммунистического труда».

Машинист Владимир Колпаков до сих пор помнит грохот бомбежек в портах и опасность проводки Арктических конвоев.

 Владимир Александрович Колпаков родился в 1927 году в Каргополе Архангельской губернии. В 1933 году семью Колпаковых переселили на новое место жительства в Архангельск.

 С детства Владимир мечтал ходить в море, но его отец, начальник транспортного цеха судоремонтного завода «Красная Кузница», настоял на том, чтобы сын поступил в судостроительный техникум и потом пошел по его стопам.

 Когда началась война, Владимир Колпаков учился на первом курсе техникума. Памятный июньский день 1941 года перевернул всю жизнь. Очень скоро опустели магазины, в домах запасы еды закончились, наступил голод.

 Не окончив  и первого курса, Владимир Колпаков перешел в ремесленное училище, стал получать специальность судового машиниста. Там все же обеспечивали питанием и обмундированием. Во время практики работал на «Красной Кузнице», собирали аэросани для фронта.

 В сорок втором Владимир окончил училище и был направлен на военизированный морской буксир масленщиком. Надо было постоянно с тяжелой масленкой смазывать части машины, механизмы. Своего рода машинный юнга.

 Паренек освоился быстро и вскоре его, пятнадцатилетнего, назначили машинистом. Это был бывший английский буксир «Золотой петух», а в Архангельском военном порту он именовался «А-1». Машина большая, восмисотсильная, котел тяжелый, на угле. Трудно приходилось и машинистам, и кочегарам.

 Команда буксира «А-1» летом на Белом море водила лихтеры с разными стратегическими грузами, а на зиму переходили в Мурманск. В Кольском заливе работали с транспортами союзных конвоев, сопровождали суда в порт города. Военные годы были самыми тяжелыми. Немцы по несколько раз в день бомбили Мурманск, случалось  до семнадцати налетов. А метили все больше по порту, по судам конвоев. Город  был почти весь разрушен.

 – Как только раздавались сигналы воздушной тревоги, мы отводили пароходы подальше от причала, чтобы сохранить военные грузы. Что там творилось при налетах! Вой самолетов, свист и разрывы бомб, треск пулеметных очередей, грохот орудий с судов. Страшно и опасно даже на палубу показываться, хотя и было все это интересно мне, пацану, – вспоминает Владимир Александрович.

 Поврежденные бомбами суда буксирами быстро отводили на отмель, чтобы не затонули, и там их потом рабочие загружали на баржи.

 Еще до окончания войны юному машинисту пришлось перейти с буксира на военный  корабль – на лидер «Баку». Владимиру Колпакову исполнилось 18 лет, и он был призван на Северный  флот матросом машинной боевой части. Служил и на линкоре «Архангельск», участвовал после войны в перегоне в Шотландию и передаче союзникам этого корабля. Оттуда экипаж переправили на Черное море, где Владимир служил на эсминце «Ловкий», на линкоре «Новороссийск».

 После демобилизации в 1953 году юнга вернулся в Архангельск и поступил на работу машинистом в Арктическое морское пароходство. Несколько рейсов сходил в Арктику на пароходе «С. А. Леваневский».

 Окончив курсы механиков 3-го разряда, а затем 2-го разряда при Севгосрыбтресте, Владимир Александрович устроился в Архангельский траловый флот. Работал на траулере «Судак», затем ему поручили приемку нового рыболовецкого траулера «Анапа». Поработал на нем и был назначен подменным старшим механиком новых траулеров финской постройки. Через несколько лет получил постоянное судно – РТ-105 «Кемь». На нем и трудился до выхода на заслуженный отдых.


В связи с грядущим юбилеем важно и нужно рассказывать о наших героических моряках – тех, кто еще юнгами покорял просторы северных морей в суровые военные годы. Один из них - Василий Григорьевич Елфимов.

Василий Елфимович родился в Архангельске под самый Новый год – 31 декабря 1926 года. Его отец работал на судах речного пароходства, мать была домохозяйкой. Именно профессия отца и определила судьбу юного архангелогородца: после окончания семилетки он поступил на судомеханическое отделение Архангельского морского техникума. Но в ноябре самого голодного военного1942-го года из-за тяжелого материального положения семьи был вынужден уйти из техникума и устроиться на работу.

Сразу же поступил в Архангельское арктическое пароходство и был направлен кочегаром на ледокол «Ленин», где и проработал до августа 1945 года. На период войны все работники морского флота считались мобилизованными. Линейный ледокол «Ленин» входил в состав Беломорской военной флотилии Северного флота, наряду с другими ледоколами осуществлял ледовую проводку транспортных судов в Белом море к портам Архангельска и Молотовска (ныне Северодвинска).

На судне «Ленин» было установлено достаточно сильное вооружение.

– Обслуживали это вооружение краснофлотцы под командованием военного помощника командира ледокола капитан-лейтенанта Николая Ивановича Хромцова, – вспоминает Василий Григорьевич. – Палубная и машинная команды были из вольнонаемного состава, но по боевой тревоге также обслуживали вооружение в качестве подносчиков снарядов, заряжающих. Так, я был подносчиком снарядов на 16-тимиллиметровой пушке и на «Эрликоне». Помимо этого, нужно было выполнять основную, очень тяжелую работу кочегара.

Когда закончилась война, Василий Елфимов продолжил учебу в Архангельском мореходном училище. Получил профессию механика, работал в Северном морском пароходстве. В 1966 году окончил Ленинградское высшее инженерное училище, после чего занялся преподавательской деятельностью в Архангельской «мореходке». В 1972 году работал начальником сектора технической эксплуатации флота в Северном отделении ЦНИИ Морского флота. Два сына Василия Григорьевича пошли по стопам отца и работали на судах Северного морского пароходства.

Василий Григорьевич награжден орденом Великой Отечественной войны II степени, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За оборону Советского Заполярья», медалью Ушакова, Жукова, юбилейными медалями



Архангельский ветеран-юнга Евгений Алексеевич Шаров в годы войны принимал участие в эвакуации бойцов и отправке их в госпиталь на судах Северного флота.

Евгений Алексеевич Шаров родился в деревне Бор Холмогорского района Архангельской области в далеком 1928 году. Окончил архангельскую школу № 67, а когда началась война, поступил в двухгодичную школу юнг.

– Что именно привело к такому решению – пойти учиться в школу юнг? Наверное, романтика, – говорит Евгений Алексеевич. – Школа была организована в Маймаксе, в поселке лесозавода № 25, затем переведена в Соломбалу. Я был зачислен в школу на обучение по специальности «машинист».

Практика юнги пришлась на годы Великой Отечественной войны. За это время Евгений Алексеевич успел поработать на трех судах.

«Воронеж – ГС-1» – товаропассажирский пароход, который с конца июня 1941 года в качестве госпитального судна был зачислен в состав Северного флота. Осуществлял воинские перевозки в Белом море, эвакуацию раненых бойцов Карельского фронта и мирного населения с Кольского полуострова в 41-м, а также обеспечивал боевую деятельность базы военного флота. Это нелегкое время навсегда осталось в памяти Евгения Алексеевича.

– Некоторые тяжело раненные просили оставить их на месте, не увозить…  Места, на которых везли раненых, были пропитаны их кровью, и после доставки их в госпиталь мы прибирали за ними, – рассказывает ветеран.

Кроме «Воронежа», юнга ходил в море на «Кенгисеппе» и «Ямале».

– Однажды чуть не погибли. Было это в 1944 году. Нас из школы юнг на корабле – 15 палубных и 15 машинистов, мы шли с грузом на Новую Землю. Везли лес, продовольствие. Только сменились в четыре часа утра после ночной вахты. Еще уснуть не успели, как сверху слышится голос юнги: «Слева по борту плывущая мина!». Она ведь всего метрах в двадцати от борта проплыла. Страху тогда натерпелись! – говорит ветеран.

В 1946 году после окончания школы Евгений Шаров по распределению попал в Мурманск на судно особого назначения, где юноша отработал в качестве машиниста почти два года. В конце 1947 года он приехал в Архангельск и устроился слесарем на Гидролизный завод. В мае 1949 года был призван в армию, четыре года служил в пехотных войсках в Германии. После армии в звании сержанта вернулся в Архангельск.

С 1952 года работал машинистом на ЛДК № 1, уволился лишь в 1997 году. За добросовестный труд Евгений Алексеевич имеет почетные грамоты от предприятий. А о военном подвиге напоминают высокие награды: орден Великой Отечественной войны II степени, Почетный знак «Фронтовик 1941-1945 гг.», медали «300 лет Российскому флоту», «70 лет Северному флоту», «100 лет Н. Г. Кузнецова». Указом президента Российской Федерации в 2006 году награжден медалью «За отвагу и самоотверженность, проявленные в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.».


Ветеран Великой Отечественной войны Виктор Батраков рассказал о трудном детстве в военном Архангельске.

Виктор Иванович Батраков родился в 1927 году в деревне Бор Холмогорского района. В 1929 году его семья переехала в Архангельск. Отец трудился в Северном морском порту, мать занималась детьми и хозяйством.

Когда в 1941 году грянула Великая Отечественная война, Виктору было всего 14 лет.

Отца на второй же день войны призвали на фронт, мать осталась в Архангельске одна с тремя детьми. Виктор был старшим, именно он, еще  школьник, стал главой семьи на время отсутствия папы. На его мальчишеские худые плечи легла нелегкая забота: прокормить семью. А в это время Архангельск постоянно бомбят, в городе свирепствует голод.

- Мне удалось устроиться в Севпортиз (Управление изысканий для северных портов). Оформлен был учеником моториста, а по факту трудился разнорабочим. Занимались мы промерами на Северной Двине. Промеряли фарватеры, проверяли глубины. Два года я был в экспедициях в Онежской, Двинской губе, дома почти не жил, – рассказал Виктор Иванович.

Одним из главных плюсов такой работы, как вспоминает ветеран,  была величина хлебного пайка. Ему как участнику экспедиций ежедневно выдавали 1,2 килограмма хлеба. По тем голодным временам это была огромная роскошь, ведь обычные жители города получали всего 400-800 граммов. В Севпортизе Виктор пережил самые страшные времена — 1942 и 1943 годы. В 1944-м открылась Архангельская школа мореходного училища, и Виктор поступил учиться на матроса.

Профессия эта была и есть не только почетной и романтической, но и опасной. В 1944-1945 годах Виктор Иванович проходил практику на пароходе «Вологда», который возил грузы между портами Балтики, Мурманском и Архангельском, а также ходил в сопровождении Северных конвоев. «Вологда», например, не раз сопровождала суда из Кандалакши. Шли через Чешскую губу, огибали мыс Канин нос. Несмотря на то, что завершение войны было уже близко, в северных морях советские и английские суда день и ночь караулили немецкие подводные лодки. Фашисты атаковали конвои, потопили немало боевых судов и грузовых пароходов.

– Периодически нам сообщали, что замечена подлодка. Нас, курсантов, отправляли на капитанский мостик. У каждого был свой сектор обзора. Лично мне лодки видеть не привелось, но мы знали, что они постоянно находились рядом, – отметил ветеран.

После окончания АШМО зимой 1945 года его направили в Северное морское пароходство. Виктор Иванович служил на пароходе «Революционер», он ходил в Арктику, доставляли грузы в Диксон и другие порты. Когда закончилась война, несколько раз ходили и в Берлин. В 1945-1946 годах из немецкой столицы через северные порты Ленинград, Мурманск и Архангельск привозили обратно в Советский Союз ценные грузы. В основном, это было оборудование заводов, вещи, которые фашисты захватили в ходе войны и перевезли в Германию. Советские моряки возвращали стране награбленное.

Мирная жизнь для Виктора Ивановича была также неразрывно связана с морем. Из Архангельского арктического пароходства перешел на работу в тралфлот, где и отслужил  до выхода на пенсию на зверобойных, промысловых судах.

Виктор Иванович вместе с женой вырастил двоих детей – дочку и сына. За боевые и трудовые заслуги перед Родиной 90-летний ветеран имеет немало грамот, благодарностей. Отмечен он такими почетными наградами, как орден Отечественной войны II степени, медаль «За оборону Советского Заполярья», медаль Георгия Жукова и медаль «Адмирал Кузнецов».


Выпускник Соловецкой школы юнг, ветеран Великой Отечественной войны Бронислав Телов вспоминает об учебе и годах службы.

Бронислав Петрович Телов – почетный радист СССР, всю жизнь он посвятил непростому ремеслу радиотелеграфиста. Освоил его в совершенстве, хотя условия для этого, мягко говоря, были непростыми. Азы постигал в военные годы в Соловецкой школе юнг и всю жизнь стремился стать мастером своего дела.

Родился Бронислав Петрович в Княжестрове, который в те годы относился к Холмогорскому району. Когда грянула война, он был еще школьником. Через два месяца умерла мама, 13-летнему подростку пришлось взвалить на свои хрупкие юношеские плечи заботу о семье: отце-инвалиде, младшем брате и сестренке Раффлезии, которой только исполнилось четыре года. Бронислав практически заменил ей мать.

– Детской одежды в деревне в те годы не было, так я ей материнские юбки перешивал, в штаны превращал, – вспоминает он. – Я даже в школу не ходил, потому что все время работал в колхозе, потом, правда, все-таки доучился, окончил семь классов. А после окончания школы председатель сельсовета пригласил меня к себе и рассказал про Соловецкую школу юнг.

Когда перед юношей встал выбор, оставаться в колхозе или идти на службу и защищать Родину, он, конечно, выбрал второе. Соловецкая школа юнг была настоящей воинской частью, единственное отличие – службу здесь несли вчерашние школьники. На медкомиссии у Бронислава Петровича обнаружилась цветослабость. Юноше сразу сказали, что сигнальщиком и дальномерщиком он точно не будет, но можно попробовать стать радиотелеграфистом. Так юноша и попал в третий набор Соловецкой школы юнг, которую окончил с отличием, после чего отправился служить на Балтийский флот.

По окончании войны Балтийский флот был разделен на Юго-Балтийский и Северо-Балтийский, Бронислава Петровича перебросили в новый радиоцентр, где он прослужил еще несколько лет. Правда, ему все время хотелось работать в море, поэтому стал проситься на корабли.

– Я же плавать шел, а не на берегу работать, поэтому меня перевели на эсминец «Славный», – рассказал ветеран. – А когда построили новые корабли: «Отважный», «Образцовый», «Одаренный» и «Отличный», – нас вдвоем со старшиной перевели на «Отличный». Почему меня? Потому что у меня уже был первый класс радиста, за это даже доплачивали – 75 рублей.

Демобилизовался Бронислав Петрович в мае 1951 года, вернувшись в Архангельск, забрал из детдома младшую сестру, в котором та оказалась после смерти отца. Работать устроился в Архангельский траловый флот. Через три месяца Бронислава Петровича назначили флагманским радистом, в этой должности он проработал 28 лет, затем – еще 14 лет – инженером-механиком связи, а после выхода на пенсию еще много лет трудился в воинской части гарнизона Черный Яр.
Соловецкая школа юнг для него, как и для всех мальчишек-добровольцев, стала школой жизни. Он не только обучился военно-морскому делу, вчерашний подросток стал крепким и мужественным моряком. И эта стойкость, приобретенная в юности, сыграла в его жизни не последнюю роль. За свою службу Бронислав Петрович награжден орденом Великой Отечественной войны II степени, медалями Адмирала Ушакова, «За победу над Германией» и «За трудовое отличие». У Бронислава Петровича трое детей и уже девять правнуков, правда, живут сейчас все по разным городам – кто в Питере, кто в Самаре. Летом Брониславу Телову исполняется 89 лет.


Скоро что то будет...
Оцените полезность информации:
Дата публикации документа: 17.03.2017 16:15:39
Последнее изменение: 09.06.2017 13:53:01

Решаем вместе
Не убран мусор, яма на дороге, не горит фонарь? Столкнулись с проблемой — сообщите о ней!